Эту запись мы нашли на одном из американских игровых порталов. Датированная 6 ноября, в ней идет повествование о жизни одного американского ветерана войны в Афганистане и… Battlefield.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) действительно трудно быстро определить. Проще говоря, это дело отрицательно сказывается на настроении в настоящем из-за психотравмирующей ситуации в прошлом. Это такие ситуации, когда ты становишься свидетелем чего-то невероятно ужасного или попадаешь в такие экстремальные условия, когда твой мозг перестает правильно функционировать.

Каждый случай индивидуален. У некоторых людей развиваются склонности к насилию или к алкоголю. Некоторые идут на крайние меры и заканчивают жизнь самоубийством. Как мой близкий друг.

У меня, по всей видимости, дела обстоят чуть лучше. Диагноз поставили еще в феврале. Бывают проблемы с клаустрофобией, я немного параноик, постоянно за все переживаю, ну и, разумеется, меня преследуют ночные кошмары, куда же без них.

Подобное состояние на бумаге изложить сложно. Я нахожусь в особом режиме, чтобы все это не влияло на мою повседневную жизнь. Мои близкие друзья и семья никогда не раскроют истинную природу моего заболевания. В ближайшее время я не вижу себя готовым для поездок за границу. Я чувствую, что никогда не стану по-настоящему открыт для гражданских так, как хотелось бы. Они либо не будут мне доверять, будут избегать из-за моего прошлого, или просто считать, что я сумасшедший. И в тех редких случаях, когда я пытался поделиться с ними своими «тараканами», им было глубокомысленно все равно.

Становится все очевиднее, что есть некоторые глупости, которые больше мне делать нельзя. Ну или наслаждаться так, как наслаждался раньше. Например, мое ПТСР усиливается, когда я пью Jäger (немецкий ликер — прим.). Знаю, это странно, но я должен найти участника войны, у которого подобная проблема. Не то чтобы это такой хороший напиток, но блин… Я еще молод, и неотъемлемой частью моего поколения является стучать по дерьмовой стойке бара 4-х долларовыми Ягербомбами (смесь энергетика с ликером — прим.).

Я испытываю настоящую любовь к видеоиграм. Я играю, критикую и просто захожу на этот сайт, чтобы пообщаться в некой интеллектуальной форме.

Хоть я и не испытываю трудностей с большинством игр, одна из моих самых любимых чересчур хорошо сделана, чтобы играть в нее продолжительные отрезки времени или в состоянии опьянения. Мой доктор сказал, что алкоголь раздувает мое расстройство как воздушный шар, так что следует полностью избегать всяких там триггеров. И это действительно так, к сожалению.

В Battlefield (особенно, в 3-й и 4-й частях) внимание к деталям просто замечательное. И мои проблемы со здоровьем должны стать комплиментом разработчикам. Парни, вы настолько хорошо поработали над игрой, что у человека, имеющего реальный жизненный опыт, случаются обострения.

Послушайте этот бой в Афганистане и сравните звуки с Battlefield:

Одиночная игра Battlefield далека от реальности и выглядит чересчур мультяшной, чтобы сравнивать ее с настоящим Афганистаном. Но звуковое оформление — напротив.

Вот еще кадры из Афганистана:

Звук в игре настолько хорошо передан, что иногда заставляет меня в прямом смысле ходить по краю, особенно в качественных наушниках. Динамика игры действительно впечатляет. Окружающий шум на картах мультиплеера, с его взрывами и пулеметами, произведет впечатление на любого ветерана. В моем случае эти звуки заставляют испытывать дискомфорт.

Я шел со своим отрядом в Battlefield 3. Сквад состоял в основном из моих настоящих армейских друзей. Я понимал, что реальная военная тактика не должна относиться к видеоиграм.

Мы приняли огонь снайпера с крыши. Это был 12-летний противник из Колорадо. Я открыл ответный огонь из пулемета, который часто использовал в Афганистане. Армия учит пулеметчиков вести ответный огонь незамедлительно, в том направлении, откуда прозвучал выстрел, попутно определяя стрелка. Пуля 7,62-мм снайперской винтовки, просвистевшая над моим плечом, вернула воспоминания. Я выпрыгнул из укрытия и тут же выпустил десятки пуль. Я вошел в режим «Армия».

Заметив снайпера в одном из окон, я залег и сказал своим, где он. Они выцелили его через оптику и открыли точечный огонь. Один из членов отряда был экипирован гранатометом М320. Я закричал, чтобы тот открыл огонь 40-мм снарядами, пока угроза не была устранена.

Все мои боеприпасы, десятки винтовочных патронов, 2 гранаты, и 12-летний парень из Колорадо был «мертв».

Пыль осела. Я понял, что в течении этих шести секунд мы не играли в видеоигру. Мы перенеслись в прошлое. Так естественно было отдавать приказы, анализировать направление и расстояние до угрозы.

Это произошло до того, как мне поставили диагноз. В ту ночь, проведенную за игрой, во мне поселилось нечто серьезное. Тогда я понял, что у меня проблемы. Вскоре мой старый приятель Доран, который состоял в моем виртуальном и реальном отряде, покончил с собой. У меня были планы переехать к нему, и мы хотели вместе поступить в один из университетов Огайо. Мы хотели завязать с вечеринками и прочим.

Нет, Fox News, не видеоигры убили его.

Человек, который спас мне жизнь и не хотел ничего больше, чем опрокинуть немного виски и играть со мной в видеоигры в Колумбусе, покончил жизнь из-за часто недооцененного расстройства и из-за того, что был непо́нятым. Именно та сессия в Battlefield заставила меня впервые осознать, что я болен. Но для Дорана все это было уже слишком поздно.

Эффект, который Battlefield оказывает на мое душевное состояние, является истинным свидетельством качества игры. Это одна из моих любимых франшиз.

Стив